Сенна vs Прост. Испытание на разрыв. Часть III - окончание

Сенна vs Прост. Испытание на разрыв.

Часть 3.

окончание...
24 сентября 1993 года. Гран-при Португалии. Пятница. 14 часов 20 минут. Айртон Сенна объявляет о том, что в конце года покидает Макларен. 15 часов 30 минут. В маленьком зальчике пресс-офиса в присутствии едва уместившихся там более чем трех сотен журналистов Ален Прост говорит: "Я покидаю гонки..."
Прост: " Я ухожу – и не надо делать из этого трагедии. Останься я – и вы стали бы требовать от меня пятой короны, шестой... Поэтому мне кажется – самое время поставить точку. Я горд тем, что сделал, но это уже сделано. И хватит об этом. О своем решении я предупредил Фрэнка больше месяца назад. Оно – только мое. И не надо слухов и сплетен".
За тот месяц, который отделял друг от друга Эшторил и Сузуку, мир узнал "секрет Полишинеля": в Дидкоте прошла презентация Уильямса образца 1994 года. В конференц-зале штаб-квартиры команды Фрэнка был он сам, Деймон Хилл и английские журналисты, Айртон участвовал в церемонии с помощью телефонного моста между Дидкотом и Сан-Паулу. Фрэнк заметил: "Я всегда хотел, чтобы Айртон выступал в моей команде. Мы поддерживали постоянные контакты десять лет. И нынешние переговоры прошли очень быстро – как только стало известно, что Ален намерен оставаться в гонках только до конца нынешнего года. Мое желание подписать контракт с Айртоном не является причиной решения, принятого Аленом. Ни в коей мере!"
24 октября 1993 года. Гран-при Японии. Снова, как и семь месяцев назад, на первой линии стартового поля Прост и Сенна, между ними всего 0,12. Старт – и два болида как магнитом потянуло другу к другу. Екнуло сердце – опять?! Но Прост, еще до входа в первый поворот пропускает Сенну.
Прост: "С одной оставшейся мне в жизни гонкой я не хотел риска: будь я чуть настойчивей, Айртон тоже уперся бы, а я слишком хорошо запомнил, во что нам обошлись две предыдущие Сузуки".
Прост так и проехал всю гонку вторым, виртуозно удерживая дистанцию – как между собой и Сенной, так и между собой и преследователями. И никто почему-то не задал себе вопроса – а с чего это вдруг Уильямс не может догнать Макларен?
На подиуме победитель – Сенна – демонстративно игнорировал стоявшего ступенькой ниже Проста.
Прост: "Это – мой крест. Очень трудная ситуация. И не думаю, что мы оба знаем сейчас, как мы в нее угодили, что делать друг с другом и как себя вести. Давайте подождем до Австралии".
7 ноября 1993 года. Гран-при Австралии. Те, кто видел эту гонку, никогда ее не забудут. Сценарий Сузуки повторился: снова на старте Сенну (стоявшего на поуле) и Проста, как магнитом потянуло друг к другу, и снова Прост, пропустив соперника, встал позади, закрыв к нему доступ всем. В том числе и Хиллу: Ален знал, что Уильямс быстрее и, что Деймон сможет догнать Айртона, чтобы, выиграв, стать вторым в чемпионате, а потому в одном из поворотов, воспользовавшись ошибкой, просто-напросто убрал его с трассы.
После финиша в закрытом парке Айртон первым протянул руку Алену, потом быстро и чуть нервно погладил француза по плечу. Ален в ответ успокаивающе провел ладонью по его спине.
На подиуме Ален ласково шепнул Айртона пониже спины, словно давая сигнал – хватит делать вид, что нам плевать друг на друга! И, протянув руку в ожидании руки Айртона, полуобернулся спиной к стае фотокорреспондентов на возвышении напротив подиума. Потому что этот взгляд и эта рука предназначались только одному человеку. Бразилец, сжав ладонь француза, втянул его к себе на верхнюю ступень. Они обнялись. Впервые после Аделаиды-88. И оказалось, что там, на самом верху, им вдвоем совсем не тесно!
Прост: "Мне было очень трудно перед стартом. Мучила мысль, что в последний раз надеваю перчатки, в последний раз застегиваю шлем – что я все делаю в последний раз! Оказывается, так трудно знать: эта гонка – последняя, других не будет".
Сенна: "Последние полчаса перед стартом дались мне очень тяжело. Я старался держать эмоции под контролем, но это удавалось с таким напряжением! Оказывается, это так трудно – прощаться..."
Айртон очень хорошо понимал чувства Проста, Ален – чувства Сенны. И эта гонка, и этот подиум были такими именно потому, что эти двое всегда очень тонко чувствовали состояние друг друга.
Сенна: "Все случившееся в Аделаиде было спонтанно, под влиянием момента. И не могло быть никак иначе! Мы вдвоем на подиуме, на самом верху, после нашей гонки – в конце прекраснейшей и важнейшей эры нашей жизни... Не надо много говорить сейчас – слова могут только все испортить. Происшедшее показало мои истинные чувства так же обнаженно, как и его. Это было невозможно раньше, но стало возможно теперь".
Накануне, обиженный "холодностью отношений" в Японии Прост говорил: "Время для примирения потеряно. Я весь сезон пытался дать ему понять, что хочу забыть прошлое, старался протягивать ему руку в любой ситуации – это не срабатывало. Он делал вид, что не понимает моего желания. Пусть мы не смогли найти дружбы – после Сенны я больше и не искал дружбы с партнерами по команде, но мы должны были найти настоящий мир. Теперь, когда я ухожу, я для него больше не соперник и не угроза, не думаю, что это верный момент для разговора о мире".
В субботу, после квалификации, Сенна собрал в паддоке французских журналистов, чтобы поговорить. Он не хотел приходить в англо-французскую команду, имея противодействие в лице французской (про-простовской, как он считал) прессы. Он был так мил и так обаятелен на этой встрече и, по свидетельству Джонни Ривза, ни разу, говоря о Просте, не назвал того по фамилии. Только - "Ален"...
Сенна: "Между нами за последние шесть лет было много всякой ерунды. Мы оба – и Ален, и я – комментируя события в прессе, часто, мягко говоря, не придерживались фактов. Но зачем без конца поминать друг другу старое? Еще несколько лет назад нас было четверо, споривших за корону. Ушел Пике, потом Мэнселл. Это не трогало. Теперь уходит Ален – и я чувствую себя осиротевшим. Он оставляет после себя вакуум, который мне одному не заполнить".
Прост: "Он очень сильно изменился под конец. Честно говоря, не думаю, что теперь он способен повторить то, что было между нами тогда на Сузуке, в 90-м... Когда двое хоронят топор войны, это, наверное, страшно красиво. Со стороны. Страшно красиво... Но так мучительно трудно! Мы больше не соперники. Стать друзьями? Жизнь ответит. Самое лучшее – не торопить событий, а дать им развиваться естественным путем. Это лучшее, что можно придумать".
Сенна: "Мы встречались и работали в обстановке, отнюдь не способствующей завязыванию дружеских отношений. Разные чувства приходили и уходили, но одно оставалось всегда с нами: мы – гонщики, мы идем на риск, мы проходим через боль, мы жертвуем многим ради единственного удовольствия – быть первым! На этом пути мы отбрасываем в сторону людей, отказываемся от дружбы. Но, теперь, когда все закончилось, может, стоит попробовать взять новый старт? Давайте дадим вещам развиваться естественным путем".
На пресс-конференцию после награждения Ален и Айртон пришли улыбающиеся, а потом с наслаждением дразнили друг друга, развлекая журналистов легким словесным пинг-понгом. Ален поблагодарил Айртона за то, что в течение всего года тот ни разу не торпедировал его машину, Айртон тут же рассыпался комплиментами в адрес Алена за его ювелирное умение ездить хуже, чем он, в дождь... Пресс-центр с готовностью смеялся – "Великие" шутят. А великие не шутили. Они давали друг другу слово КОГДА-НИБУДЬ ПОПРОБОВАТЬ ЕЩЕ РАЗ.
Сенна: "Сегодня перед награждением Рон сказал, что, если я захочу вернуться, он примет меня в любом случае".
Прост: "Знаешь, и мне он сегодня сказал то же самое".
Ален и Айртон переглянулись, Сенна протянул руку ладонью вверх – и Прост припечатал сверху свою. Помните? "Я готов восстановить дуэт Сенна – Прост. Но не завтра". Когда – теперь, Рон?..
20 декабря 1993 года. Предрождественский Париж. Дворец спорта Берси. Картинговый турнир с участием звезд Формулы-1 . Последняя дуэль великих на трассе, пускай и за рулем не настоящих, а почти игрушечных автомобильчиков. Дуэль? Нет, это не было дуэлью, хотя поначалу оба вовсю настраивались на настоящую борьбу, своего рода гамбургский счет. Но под давлением правил и поддавшись атмосфере, царившей в Берси, быстро излечились от рецидива реваншизма. И не было в битком забитом громадном зале людей более счастливых, чем Ален и Айртон. Собираясь на воскресную гонку, они долго шептались, явно составляя какой-то заговор. Чем они хотели позабавить себя и публику? Не знаю. И никто не знает, потому что план не сработал – сначала вмешался Панис (если бы вы слышали, как свистел зал, в адрес чуть раньше увлекшегося гонкой Оливье, но вовремя понявшего какую малину портит он Алену и Айртону!), потом отказал карт Сенны...
"Лучше сейчас, чем в следующем году на "Уильямсе!" – смеясь, отбивался Айртон от сочувствующих. И немножко печально улыбался, стоявшему рядом с ним Алену: "А жаль, что из нашего замысла ничего не вышло".
"Но, все равно – это было здорово!", - отвечал улыбкой на улыбку Ален. - "Я снова почувствовал себя гонщиком, а ведь за последние несколько недель мне до смерти надоели разного рода проводы! Нет, лучшего способа попрощаться с гонками и придумать невозможно!"
"Это совет?" - прищурился Айртон. - "Я его запомню. Но ты-то приедешь ко мне тогда?"
"Нет! " - рассмеялся Ален. - "Когда ты заканчивать надумаешь, я уже буду с палочкой ходить"... И показал, как.
Айртон вдруг посерьезнел: "Знаешь... Не закрывай дверей на совсем".
"А ты", - так же серьезно взглянул на него Ален, - "не повторяй моих ошибок".
15 февраля 1994 года. Эшторил. Прост... тестирует новый МакЛарен МР 4/9 с двигателем Пежо! Рон Деннис, один из тех, кто не хотел соглашаться с решением Алена покинуть гонки, и один из тех, кто знал, насколько любит Прост обучать уму-разуму новую технику, соблазнил-таки его и усадил за руль.
Мир, затаив дыхание, ждал: вдруг передумает, вдруг ответит "Да"?
Сенна: "Я почувствовал, что он захочет отыграть назад, еще в Аделаиде. Мы ведь так хорошо знаем друг друга".
Но Прост ответил "Нет" ("Я ничего не буду перекрывать тебе на 94-й..."). И, остался возле телеэкрана в парижской студии ТF1 наблюдать и комментировать, как его - кто: друг? враг? брат? второе "я"? – короче, как Сенна, шедший в Уильямс за четвертым, как и Прост, титулом чемпиона мира, проигрывает.
Прост: "Айртон оказался в той же ситуации, что и я год назад: лучший гонщик на так называемой лучшей машине – гарантированный победитель! В глазах других он права не имел проигрывать. Такое отношение его ранило. Я знаю – он говорил мне об этом. Плюс обстановка в Уильямсе – намного менее комфортная, чем в МакЛарене . И шасси, недостатки которого не мог компенсировать ни мотор Рено, ни даже Айртон, хотя и его талант, и его чутье, и его бесстрашие по-прежнему с ним".
А во время репортажа с Гран-при Бразилии прямо признался, что болеет за Сенну: "Мой фаворит – по-прежнему Айртон!" Но Айртон проиграл и следующую гонку, в Аиде, хотя оба раза стартовал с поула. "Эти поулы", - печально качал головой "отец" Рено Бернар Дюдо, - "целиком заслуга Айртона, а не машины".
Сенна: "Чемпионат для меня начнется в Имоле, с гандикапом в две гонки и двадцать очков. Если я не могу побеждать за счет мастерства, попробую сделать это за счет мощности мотора Рено, благо начались скоростные трассы".
Рассказывает Рену де Лабордри, автор серии "Золотая книга о Формулы-1".
17 апреля 1994 года. Борт самолета British Airways. Под фюзеляжем – бескрайние просторы экс-СССР. В салоне первого класса – Сенна и его поверенный в делах, президент Сенна групп, юрист из IMG, 42-летний Джулиан Джекоби, человек, десять лет проработавший с Простом, а с 86-го по 91-й год управлявший карьерами и Алена, и Айртона (это трио называли сердцем Формулы-1). "Я хотел бы передать послание Алену", - говорит Сенна. - "Я хочу, чтобы он знал, насколько мои мысли заняты им!" Джекоби и Сенна хорошо знают друг друга, и Джулиан без лишних слов понимает, что заботит Айртона.
Сенна: "Может показаться, что этот спорт – словно детская игра, в которую сами с собой играют эгоистичные, взбалмошные мальчишки. Но это не так. Мы, гонщики, совершаем громадное количество вещей за очень короткое время. Мы всегда лицом к лицу с опасностью. Мы можем перестать существовать за долю секунды! И это делает нашу жизнь такой стремительной. Мы живем в сумасшедшем ритме, порой, просто не успевая понять, оценить и исправить сделанное. Нам так трудно оставаться правильными всегда, нам так легко совершать ошибки! Но... Жизнь без чувств, без эмоций скучна. И есть множество чувств, которые только мы и можем испытать. Которые только мы и можем подарить друг другу".
1 мая 1994 года. Гран-при Сан-Марино. Утром, комментируя для ТF1 круг в Имоле во время WarmUp, Айртон сквозь рев мотора произносит в эфир: "Pour Alain (он начал по-французски)... Hello to my dear friend Alain (продолжил по-английски). I miss you, Alain..." (" Для Алена... Особый привет моему дорогому Другу Алену. Мне тебя не хватает, Ален...").
В программе Auto-Motor на ТF1 эти слова вместе с целым миром слышит Прост. Ален, встревоженный и возбужденный, ищет в паддоках Айртона, чтобы поговорить. Находит – в боксах Уильямса за беседой с инженером Дэвидом Брауном. Нельзя беспокоить гонщика в такой момент – и Ален вынужден уйти, правда, поймав полный симпатии взгляд Айртона. Через несколько минут бразилец свободен – и ищет француза. Находит его – за беседой с президентом Рено Луисом Швейцером. Нельзя тревожить босса и подчиненного в такой момент...
Гонка приближается. Сенна уходит в мотор-хоум Уильямса, чтобы перекусить и собраться с мыслями. Прост перед своим телерепортажем – напротив, в Рено: два автобуса разделяет от силы метр! Они выходят – каждый из своего убежища – одновременно. Увидевшись, понимают – нет времени, чтобы излить друг другу душу. Они не пытаются удержать друг друга: несколько слов, улыбка, теплое, чистое и долгое рукопожатие... Они сказали друг другу все, не обменявшись и десятком слов. Они разделили это мгновение друг с другом...
А час с небольшим спустя Ален, окаменев от боли, ужаса и бессилия, смотрел, как сине-белый болид с двойкой на носу, сорвавшись с макушки Тамбурелло уходит в стену...
Прост: "В Имолу, в тот уик-энд, когда он исчез, я приехал в субботу вечером. Утром в воскресенье, услышав его привет, встревожился. Мы виделись несколько раз, разговаривали днем, потом в самый канун гонки, на стартовом поле. Он был не таким, как обычно. И так странно обернулся ко мне, когда я уходил..."
Все это Ален говорил много позже. А в день 1 мая, по свидетельству очевидцев, только давился беззвучными слезами, не умея и не желая скрывать свою боль.
Вы помните события накануне? В пятницу на квалификации разбился Рубенс Баррикелло. В субботу погиб Роланд Ратценбергер. Айртон, еще на старте сезона предсказывавший возможность аварий, очень близко к сердцу принял случившееся. Он пытался что-то сделать, как-то изменить ситуацию, но Формула-1 – это жестокий бизнес и жестокое шоу. И ему заткнули рот – и даже объявили замечание за то, что он отправился на место аварии Ратценбергера!
В субботу, 30 апреля, в 21.45 Джекоби встретил Сенну в коридоре отеля Кастелло ди Сан-Пьетро, Айртон был мрачен. Джулиан опешил, увидев, как одет всегда подчеркнуто аккуратный бразилец – пижамные штаны с рубашкой навыпуск .. "Я только что разговаривал с Фрэнком", – глухо сказал Сенна. О чем? Никто никогда этого не узнает. Накануне гонки Айртон звонил своей подруге, Адриане Галистеу, которой не было с ним в Имоле. И Адриана позже сказала: "Айртон был очень подавлен. И даже сказал, что предпочел бы не стартовать..."
5 мая 1994 года. Сан-Паулу. Мемориальный центр Морумби. Глаза Проста, которые я никогда не забуду. И слова...
Прост: "Мы примирились с тем, что мы – разные. И перестали переделывать друг друга. Мы были необходимы друг другу, друг без друга мы никогда не стали бы тем, чем стали, наши карьеры были бы совсем иными. Мы любили быть соперниками, спорить, обожали наши пикировки, потому что всегда оставались друг для друга тем, кого непременно нужно превзойти. А однажды сделали открытие: мы – одно целое, и один не может жить без другого. Мы были противниками, но всегда оставались очень близкими друг другу людьми. Я горд, что нам довелось соперничать. Десять лет это было: Сенна – Прост, Прост – Сенна. Айртон – единственный, кого я бесконечно уважал на трассе. Я уверен, мы были бы вместе и в будущем. А теперь... Все, что в моей жизни было связано с ним, зачеркнуто. И в память о нем, в знак нашей взаимной верности я никогда больше не сяду за руль Формулы-1. Айртон был моим единственным соперником. И другого не будет".
А потом, в декабре, снова был предрождественский Париж. Снова – картинг в Берси. Только – без Айртона. Когда в шумном и суетливом паддоке, дрожавшем от смеха и возни пилотов, появился Ален, на мгновение повисло молчание. Прост был одет, как и год назад – тот же синий комбинезон с черной полосой через грудь, только без единой рекламной наклейки. На нем было лишь три надписи: "Рено" – на левом плече, "Прост" – где-то возле пояса. И – на правом рукаве – алый росчерк в форме латинской буквы "S" на белом фоне с именем внизу: Сенна...
За несколько минут до начала соревнований зал Берси утонул во тьме. Под потолком вдруг зажглись сотни алых дымных факелов – как свечи в храме. Зазвучала размеренная тихая музыка – и высокие женские голоса. А потом – другой голос. Прост говорил очень тихо, так, как говорит всегда, но его было слышно во всех уголках громадного зала. Он говорил простые слова, но люди вокруг меня плакали. "От имени тех, кто предан скорости, я посвящаю этот вечер Айртону Сенне. Год назад он был здесь, с нами. Был потому, что, как и мы, до конца отдавал себя страсти, которая заставляет продолжать, даже когда теряешь друга. Вечер в память о дружбе".
Я тогда услышала в его словах другое. Но даже представить себе не могла, что когда-нибудь получу подтверждение своей правоты. Но я его получила.
В мае этого года на французском телевизионном канале Canal был показан фильм "Формула-1: великое десятилетие". Вот слова оттуда.
Прост: "Мы виделись за пределами автодромов, хотя это бывало редко. Он умел быть таким притягательным... Когда мы, бывало, искали друг друга, звали, чтобы повидаться, поговорить, он совершенно открыто признавался, что скучает без меня, что хочет, чтобы я всегда оставался рядом. Я даже думать не смел, что такое можно произносить вслух! Как-то иначе дать понять, почувствовать, но вслух... А он не боялся. (...) Да, я сильно его люблю. Мы всегда уважали друг друга, иногда – ненавидели. И – любили... В этом особая утонченность наших отношений, которую мы оба признавали и, которая была так трудна, практически недопустима в том мире, в котором мы оба жили. Не считая беззастенчивого вмешательства прессы, она была тяжела и потому, что мы все-таки были очень разными и, несмотря ни на что, все же плохо ладили, не строя на сей счет никаких иллюзий, ни он, ни я. Это были фантастические годы, очень трудно переживаемые нами. Это была красивая война между двумя личностями, между двумя мужчинами, между двумя... Богами почти, если так можно выразиться! Но мы не могли жить этой войной, этой битвой только на трастах, только в некоторых, часто показных для прессы эпизодах. Мы жили ею ежедневно, ежечасно. Господи, как это было невыносимо тяжело! А сегодня это стало ... Почти поэтически прекрасно, я бы сказал. Что, не так? Это стало фантастикой. Никогда раньше мы не были так близки друг другу, как в самом конце. И сейчас становимся все ближе и ближе..."
Ален говорил с удивительным выражением какой-то виноватой нежности в глазах. И – в настоящем времени. А когда автор фильма Пьер Жуве мягко поправил его, замолк, а потом улыбнулся: - "Да... но я не могу говорить иначе, потому что для меня все живо. И все продолжается".
Для меня - тоже. Вот почему я никогда не поставлю точку в этой истории. Ничего не кончилось, все продолжается! Такой связи, как эта, не оборвать так – на полуслове, полувзгляде, полупризнании. Мудрые древние утверждали, что человек проживает на этом свете девять жизней. Я не знаю, сколько они уже прожили, но уверена, что проживут еще. И обязательно встретятся. Тридцать лет спустя. Или сто. А может, спустя жизнь. Или – спустя тысячелетие. Но обязательно встретятся! И попробуют доспросить то , что осталось недопрошенным в нашей действительности. И снова оставят свою дискуссию незавершенной – до следующей встречи. Ведь для того, чтобы доспросить до конца, им не хватит даже вечности.
Я намеренно старалась не комментировать события, которые излагала. Потому что никому не хочу навязывать своего мнения. Но очень хочу узнать Ваше. А посему – жду писем. В первую очередь от тех, для кого, как и для меня, все, здесь описанное, по-прежнему живо и дорого. И ставлю в своей истории многоточие...
Ольга ЛИНДЕ. 1995 год.


Отрывок из книги Кристофера Хилтона «Ayrton Senna: Incorporating the Second Coming», повествующий о событиях 92го с контрактами на места в болидах команды Фрэнка Уильямса в 1993 году.

… "Мэнселл смог обеспечить себе звание чемпиона мира в Венгрии, но события "второстепенного плана" в тот уик-энд оказались очень запутанными, и решающий вклад в это внес Айртон Сенна.
Напомню вкратце предысторию. В 1990 году Мэнселл собрался уходить из Феррари и Формулы-1, но команда Williams, крайне нуждающаяся в первом пилоте, переманила его, Мэнселл обеспечил себе все, кроме звания чемпиона мира, а теперь был близок к исполнению и этого желания. Он вступил в переговоры с командой Williams на 1993 год, полагая, что его позиция в ней очень сильна. Но дело обстояло иначе. Ходили упорные слухи: команда Williams имеет контракт с Простом на 1993 год, что устраивает фирмы Renault и Эльф. В 1992 году Мэнселл имел неоспоримый статус первого пилота и право постоянного пользования резервной машиной. Очевидно, Прост не захочет согласиться с таким положением. Тогда как быть Мэнселлу?
Прост будет оговаривать любой контракт условием, что его партнером не должен стать Сенна. Мэнселл, мы предполагаем, также не захочет иметь партнером Сенну. Франк Williams находился в крайне выгодном положении. Три гонщика, которые могли выиграть мировое первенство в 1993 году, очень хотели бы попасть в его команду. Сенна имел приглашение от Феррари (по косвенным данным сумма контракта в 23 миллиона долларов), но дела у Феррари находились в расстройстве, гораздо большем, чем обычно. Им потребуется провести следующий год, совершенствуя свою машину. С не свойственной себе откровенностью представитель команды Ferrari сказал: "Сенна – это наша цель номер один, но мы говорили ему, что не думаем о возможности выиграть чемпионат в 1993 году, а должны работать на 1994 год. Если мы не получим Сенну, мы сможем заключить контракт с Герхардом Бергером. Это наиболее вероятно".
Конечно, на будущее Сенны в команде McLaren мог бы повлиять возможный (по слухам) выход фирмы Хонда из Формулы-1. Какой двигатель могла бы приобрести команда McLaren, и смог ли бы он противостоять двигателю фирмы Renault?
Мэнселл обдумывал возможные перестановки. Взвешивали их Прост и Сенна.
В то время как Мэнселл и Williams принялись за серьезные переговоры, Сенна наблюдал и рассчитывал. Перед гонкой он сделал свой ход. Он разыскал Джеймса Ханта и передал ему, что будет готов выступать за Williams в 1993 году бесплатно.
Если, подобно Ханту, вы являетесь комментатором, собирающимся обсуждать гонку, где англичанин может стать вашим преемником (Хант – последний из англичан чемпион мира 1976 г.), а великий гонщик разыскивает вас и передает исключительно важную информацию, вы непременно используете ее. Почему выбран Хант? Это достаточно проницательно. Распространенная терминология Формулы-1 – английская, большинство команд – английские, особенно Williams, и большинство журналистов также англичане. Если вы желаете достичь максимального воздействия, вы вполне можете использовать это средство. Когда машины выстроились на старте Венгерского Гран-при, об этой новости знал только Хант. Стартовая решетка:
1. Патрезе – 2. Мэнселл
3. Сенна – 4. Шумахер
5. Бергер – 6. Брандл

Памятный старт. Каждый гонщик знал о важности прорыва к первому повороту, потому что, как и в Монако, если добиваешься лидерства там, ты руководишь гонкой. Казалось, Мэнселл взял старт лучше и разгонял свою машину параллельно с Патрезе, Сенна высматривал удобную позицию, Шумахер еще не поравнялся с ним. Патрезе все наращивал и наращивал мощность и уходил вперед. Сенна освободился от Шумахера. На подходе к первому повороту и без того плотная группа машин еще поджалась. Патрезе прижимал Мэнселла, заставляя его отойти к краю, а внешняя часть трека оставалась незанятой. Сенна, поздно притормозив, бросил McLaren в обход Мэнселла, Бергер энергично, отчаянно бросился вслед за Сенной. Мэнселл – четвертый. Борьба за звание чемпиона мира вошла в состояние неопределенности.
Патрезе, пользуясь тем, что перед ним был свободный трек, наращивал лидерство. Круг за кругом Мэнселл пытался обойти Сенну в первом повороте. Круг за кругом Сенна достаточно далеко уходил на прямой, чтобы предотвратить этот обгон. Сенна совершенно не обращал внимания на Патрезе и защищал свою позицию.
Его размышление: "Сейчас я веду машину так, как я делал в лучшие времена моей карьеры, и это является результатом большого опыта".
На ВВС низкий и звучный голос Джеймса Ханта передал потрясающую новость: "Что характерно для гонок Гран-при в это время года, так это то, что события становятся все более волнующими как на самой трассе, так и вокруг нее. Конечно, большой проблемой этого года является ситуация, которую можно было бы охарактеризовать так: три гонщика не в состоянии занять два места. Команда Williams имеет возможность заключить контракт с любым из трех ведущих гонщиков мира – Айртоном Сенной, Аленом Простом и Найджелом Мэнселлом. Все стараются занять места в двух машинах команды. Ситуация такова, что Ален Прост, насколько мы смогли выяснить, подписал контракт с Williams или, по крайней мере, связал себя обязательствами с командой Williams на следующий год.
Найджел Мэнселл, как сообщают, запросил 23 миллиона долларов, чтобы выступать за команду Williams в следующем году. Команда Williams очень обеспокоена, считая, что это слишком большие деньги для них, когда любой другой гонщик готов занять в ней место. Айртон Сенна сегодня сделал свой встречный ход и сказал мне, что он согласен выступать за команду Williams бесплатно. Он хочет, чтобы об этом знали все. Он желает выиграть чемпионат мира и отказывается от гонорара. Он сказал: "Я буду выступать за команду Williams за сумму на 23 миллиона долларов меньше, чем Найджел Мэнселл, или настолько меньшую, сколько бы он ни захотел. В любом случае я готов выступать за команду Williams бесплатно".
Он указал также на 1988 год, когда команда McLaren имела его и Алена Проста в своем составе. Какой это был прекрасный сезон! А сейчас проблема в команде Williams состоит в том, что Франк Williams находится в большом затруднении, кого отобрать?
"Проблема для Сенны и Фрэнка Уильямса еще состоит и в том, что не только Найджел Мэнселл требует особого положения и денег, но и Ален Прост использует все, что он может, – вероятно, что естественно предположить, с помощью контракта, – чтобы блокировать появление Айртона Сенны в команде. Публичные заявления Проста говорят о том, что он счастлив выступать вместе с Айртоном Сенной, но за кулисами он предпринимает все возможное, чтобы обеспечить такое положение, когда Сенна не сможет присоединиться к команде, обеспеченной французским двигателем. И это ставит Сенну в очень неудачное положение. Он хочет участвовать в гонках с любым партнером. Он счастлив заниматься этим, и я, конечно, согласен с ним".
История Венгерского Гран-при достаточно хорошо известна: Патрезе сошел на тридцать девятом круге. "Меня закрутило", – скажет он потом. – "Я думаю, что на треке была какая-то грязь. Двигатель начал сдавать после двадцатого круга, и у меня возникло чувство, что я не смогу закончить гонку". Мэнселл следовал за Сенной. Бергер обошел Мэнселла, но затем Мэнселл, в свою очередь, обошел его. Когда Мэнселла уже манило звание чемпиона мира, он вдруг почувствовал, что получил прокол, сделал пит-стоп – выехал шестым, но вновь восстановил свое второе место.
Сенна воспользовался достаточным преимуществом лидера и также сменил свои шины, а затем спокойно, с удовольствием продолжал гонку.
Его размышления: "Чтобы получить шанс, я должен был захватить лидерство со старта. Я продвинулся на одну позицию вперед на первом вираже и старался не отставать от Рикардо в течение одного круга. 3атем я понял, что не способен на это, и сконцентрировался на ведении гонки в пределах моих возможностей. Рикардо выбыл, тогда я устремился вперед более настойчиво, но к концу вынужден был сделать пит-стоп для смены резины. Вибрация оказалась настолько сильной, что я с трудом мог наблюдать за треком, меня также беспокоило, что может выйти из строя электрооборудование".
После гонки, поговорив с Фрэнком Уильямсом, который не слышал Ханта по ВВС, Сенна сделал публичное заявление: "Мое единственное стремление – победить. Я не хочу участвовать в гонках, если не могу выиграть или, по крайней мере, неспособен достойно соперничать. Думаю, что в следующем году Williams обещает быть лучшей командой, и я хочу иметь такую машину, чтобы появилась возможность выигрывать в каждой гонке. Деньги – это нечто второстепенное, потому что, слава Богу, у меня очень неплохое финансовое положение. Я говорил с Фрэнком о том, что могу сотрудничать бесплатно, чтобы показать мои намерения. К сожалению, есть люди, не желающие, чтобы я переходил в команду Williams, причем по причинам, не имеющим никакого отношения к спорту. Знаю – у нас будет фантастический сезон в 1993 году, если я перейду туда.
Я не могу понять многонациональную компанию (Renault), которая тратит миллионы долларов в год на Формулу-1, а принимает решения, основанные на национальности гонщиков, а не на их компетентности и побуждениях. Это чемпионат мира, и не должно быть привилегированных гонщиков определенных национальностей. Будто бы если я – бразилец, то стою ступенью ниже. Что необходимо принимать во внимание, так это ответственность, способности и достоинства гонщика, а не место, где он родился. Вот почему я сказал Фрэнку, что готов выступать за команду бесплатно".

... Так как Сенна будет выступать бесплатно, я, новый чемпион мира, должен согласиться со значительным сокращением оплаты…
Из рассказа Мэнселла: "Через три дня после Венгерского Гран-при позвонил директор Williams и сказал, что ему поручено передать мне: так как Сенна готов выступать бесплатно, я, новый чемпион мира, должен согласиться со значительным сокращением оплаты по сравнению с ранее оговоренной цифрой, то есть получать существенно меньше, чем я получаю в этом году. Если я не соглашусь, Сенна готов заключить контракт "этим же вечером". Я отверг его предложение при таких условиях, пусть Williams лучше подписывает контракт с Сенной".
Слухи, что Williams заключил контракт с Простом подтверждались. И, еще о чем сообщали слухи, так это о том, что контракт блокировал переход Сенны, который сообщил: "У Проста есть контракт, в котором оговорено, что мне запрещается выступать за команду, и с этим ничего не поделаешь". Слухи также доносили, что Мэнселл перейдет в гонки Индикар вместе с командой Пол Ньюман/Карл Хаас.

… После Португалии Сенна опять произвел потрясение.
"Вопрос: Выдвигаются предположения, что McLaren может приобрести двигатели Renault. Может ли это изменить ваше мнение относительно пребывания в команде McLaren в следующем году?
Сенна: Понятно. Я не смогу вам дать краткий ответ, потому что все намного сложнее. Скажу только одно, каким должен быть чемпионат мира среди гонщиков. У нас было два фантастических чемпионата. Но, по моему мнению, у нас было и два очень плохих чемпионата - в 1989 и 1990 годах вследствие неверно проводимой политики и недостойного поведения некоторых людей. Я считаю, что сейчас мы возвращаемся к той же самой ситуации. Кажется невероятным принимать кого-либо в команду в феврале – подписывать контракт, налагающий вето на меня, а также на него (указывает большим пальцем в сторону Мэнселла, находящегося рядом). В конечном же счете они изменили условия для него (Мэнселла), но для меня вето осталось. Если Прост хочет называться единственным чемпионом, то пусть этот трехкратный чемпион вернется на спортивный путь борьбы, может быть, выиграет еще чемпионат.
Он должен вести себя по-спортивному. Его нынешняя манера поведения похожа на поведение трусливого человека. Если он желает быть настоящим спортсменом, пусть готовится соревноваться с любым гонщиком, в любом положении, при равных условиях, а не выигрывать чемпионат только так, как ему хочется. Все уже было спланировано им еще до старта (не веселая улыбка, соответствующие жесты). Это похоже на ситуацию, когда готовишься бежать стометровку (Мэнселл что-то тихо говорит в знак согласия) и собираешься надеть кроссовки, в то время как все остальные должны надеть свинцовую обувь. Вот таким образом он хочет соревноваться. Это - не гонки (оживленно жестикулирует). Это вредно для всех. (Бергер широко улыбается, Мэнселл похлопал Сенну по спине в знак согласия.)"…